Что новенького в Гиббсвилле?

Среда, Октябрь 19, 2011

Все началось с того, что я случайно наткнулся в интернете на информацию об известном американском писателе Джоне О’Хара, который сочинил свой первый роман «Свидание в Самарре», живя в скромном номере нью-йоркского Pickwick Arms Hotel. Это было в 1934 году. И я решил проверить, сохранился ли отель, где было создано произведение, принесшее известность тогда еще молодому начинающему литератору.

Отправившись в Манхэттен, я обнаружил, что эта гостиница существует по сей день. Старое, кирпичное, ничем не примечательное двенадцатиэтажное здание сохранило свой прежний адрес: 230 East 51 street. В очень скромном, тесном вестибюльчике, где регистрируют постояльцев, томился от безделья администратор. Про писателя Джона О’Хара он ничего не слышал.
Вход в Pickwick Arms Hotel
Никакой мемориальной таблички к входа в Pickwick Arms Hotel нет. Это не то, что, например, отель «Chelsea», как гирляндами увешанный табличками с именами известных деятелей культуры, проживавших в разное время в его апартаментах.

Наверное в Pickwick Arms Hotel плохой управляющий, потому что мемориальную табличку стоило бы прикрепить, хотя бы в целях саморекламы. Я думаю, это могло бы польстить самолюбию хотя бы некоторых его потенциальных постояльцев. Ведь наверняка, если не все, то некоторые из них могли оказаться поклонниками этого писателя.
Общий вид отеля
Себя я к их числу отнести не могу, но когда-то давно читал некоторые вещи О’Хары, в том числе и роман «Свидание в Самарре», хотя и основательно подзабыл, о чем там повествуется. В памяти сохранилось только название городишки Гиббсвилль, да пара имен.

Посещение отеля пробудило во мне желание перечитать этот роман. Но ехать в Центральную Бруклинскую библиотеку, чтобы разыскать его там, мне не хотелось, да и уверенности не было, что я там его найду. Вместо поездки в библиотеку я отправился в путешествие по всемирной сети. И нашел роман «Свидание в Самарре», опубликованный по-русски! Великая все-таки вещь – Интернет. Так я впервые в жизни прочитал целый роман c дисплея своего компьютера. Читать было не очень удобно, мне все же больше нравится держать в руках бумажную книгу, поэтому и киндл я пока еще себе не купил.

Роману предпослан очень интересный эпиграф из Сомерсета Моэма. Это замечательная притча, и, думаю, стоит привести ее здесь целиком, хотя может она и чуть длинновата. «Смерть рассказывает: Жил в Багдаде купец. Послал он слугу на базар за товаром, но тот прибежал назад, бледный и дрожащий и сказал: «Господин, на базаре в толпе меня толкнула какая-то старуха; я оглянулся и увидел, что это была сама смерть. Она посмотрела на меня и погрозила мне. Господин, дай мне коня, я уеду из этого города, скроюсь от своей судьбы. Поеду в Самарру, там смерть не найдет меня».

Дал купец слуге коня, сел слуга на коня, вонзил шпоры ему в бока, и помчался конь со всех ног. А купец пошел на базар, увидел меня в толпе, подошел и спросил: «Почему ты погрозила моему слуге, когда увидала его нынче утром?» - «Я не грозила ему, - ответила я. - У меня лишь вырвался жест удивления. Я не ожидала увидеть его в Багдаде, потому что сегодня вечером у нас с ним свидание в Самарре».

На протяжении всего романа только в этом эпиграфе говорится о свидании в Самарре – столице древнего халифата Аббасидов. Далее во всем повествовании нет ни единого упоминания об этом городе, но мысль о том, что от судьбы не уйдешь, остается в подсознании все время, пока читаешь роман. Чувствуется склонность автора верить в фатализм.

Повторное чтение романа поначалу показалось мне не очень захватывающим, но потом я увлекся, стало интересно следить за жизнью обитателей маленького пенсильванского городишки Гиббсвилла в 30-х годах прошлого века.
Так совпало, что на чтение романа наслоились два события, которые достаточно широко освещались в прессе и на телевидении: 70 лет c начала расстрелов евреев в Бабьем Яре и присуждение Нобелевских премий, среди лауреатов которой, как почти и всегда прежде, оказались евреи: медики Ральф Штайнман и Брюс Бетлер, физики Сол Перлмуттер и Адам Райес, и химик израильтянин Даниэль Шехтман.

Вот такие два события: одно про ненависть, а другое про уважение и признание. И тут я обратил внимание на то, как описывает О’Хара отношение к евреям в зачуханном Гиббсвилле. Хочу привести всего лишь три цитаты, сопроводив их своими замечаниями.

Вот, например, глава, где речь идет о девицах – «клушах», как их называет сам автор, которые из-за своей внешней и внутренней серости не пользовались успехом у мужчин, но стремились выйти замуж, чтобы занять какое-то место в гибсвиллском обществе. «Но для этого нужен был брак, а не просто помолвка, и мужчина мог быть мерзавец из мерзавцев, глупым, дурно одетым, каким угодно, только не евреем. Да ни одна из гиббсвиллских девиц, принадлежавших к загородному клубу и Лантененго-стрит, и не могла бы выйти за еврея. Она бы не осмелилась».

В то же время походя он упоминает об одной такой «клуше» по имени Констанс, которая поступила учиться в колледж Смита. «Совсем простушка, она поступила в Смит и рискнула соперничать со способными еврейками за честь вступить в сообщество лучших студентов».

В дремучем Гиббсвилле было несколько врачей и в их числе каким-то образом оказался еврей Московиц. И вот местный доктор Инглиш, называя про себя Московица «шарлатаном-еврейчиком», не сомневался, что тот ищет любую возможность его унизить, о которой Московиц мечтал с тех пор, «как доктор Инглиш, устраивая обед в честь окружного общества медиков, не пригласил Московица. Доктор Инглиш полагал, что для этого была весьма веская причина: обед состоялся в загородном клубе, куда евреев не пускали, а он вовсе не имел намерения нарушать правила клуба».

С одной стороны презрение, отторжение и скрытая зависть, а с другой невозможность непризнания, хотя бы вскользь, способностей, достижений и заслуг.

Поневоле я подумал о том, изменилось ли что-нибудь в наши дни. Не исключено ведь, что в американской глубинке и по сей день существуют подобные настроения. Ну, в общем, старый вопрос об антисемитизме. И так как я сам ничего не знаю об этом, мне пришлось обратиться к Джефу Кацу - своему знакомому молодому выпускнику Корнеллского университета и американцу в третьем поколении, отец которого живет в маленьком городке штата Огайо. Я попросил Джефа спросить своего отца, что он знает об отношении жителей городка к евреям. И вот что ответил Кац старший. В глубинке, куда он затесался неведомым мне образом, и не видели евреев, мнение о них складывается из слухов, домыслов и телевидения. Но если вдруг там и оказывается еврей, то в подавляющем большинстве случаев это обязательно состоятельный человек - или врач, или адвокат. А богатых и успешных, как известно, не очень-то любят и особо не жалуют. Отсюда и отношение – смешанное и чаще всего сдержанное.

Совсем другое дело в больших городах. Там можно встретить людей вроде патологического антисемита Мэла Гибсона, папаша которого публично отрицал Холокост. Легко представить, какие речи он произносил у себя дома за обеденным столом. Вот яблоко и упало недалеко от яблони. И когда это «яблочко» заявило, что евреи были причиной всех войн в истории, ему пришлось публично извиняться, и даже заявить, что это случилось в состоянии «временной потери рассудка». Думаю, Гибсон сделал это единственно из-за боязни лишиться работы в Голливуде. Говорят же, что черного кобеля не отмоешь добела.

У меня есть пример и посвежее. Главный дизайнер Дома моды Christian Dior Джон Гальяно 1-го марта нынешнего года был уволен со своего поста, поводом для чего стали его антисемитские высказывания в состоянии алкогольного опьянения в одном из баров французской столицы накануне недели моды в Париже. Как говорится, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. Позднее, в сентябре того же года, французский трибунал признал Гальяно виновным в антисемитском поведении, и за это правонарушение приговорил его к штрафу в сумме 6 тысяч евро с испытательным сроком.

Я понимаю, конечно, что ничего нового не открыл. Мир не меняется. И хотя в Америке и Европе, как известно, есть все, хорошо уже то, что такие типы, как Гибсон и Гальяно вынуждены прилюдно каяться.

1
2

Оставить комментарий

O.o teeth mrgreen neutral -) roll twisted evil crycry cry oops razz mad lol cool -? shock eek sad smile grin

Многоликое искусство

Среда, Октябрь 19, 2011

В субботу 15 октября в галерее библиотеки Kings Bay, расположенной по адресу 3650 Nostrand Avenue в Бруклинском районе Шипсхэд Бэй, состоялось открытие очередной выставки, организованной Гильдией Еврейских Мастеров Изобразительного и Прикладного Искусства. Для экспозиции, названной «Искусство имеет много лиц», предоставили свои работы Фреда Ворошиловская, Алла Баксанская, Леонид Гринберг и Инна Будовская.

Сразу могу отметить, что название выставки было выбрано очень удачно. Действительно, работы ее участников разительно отличались друг от друга, но только техникой исполнения и художественными приемами. Мастерство же авторов произведений вызывает чувство восхищения.

Интерес к выставке был ажиотажный. К началу презентации довольно вместительный зал галереи был полон. Тем, кому не хватило места, стояли в проходах.

Каждый из авторов коротко рассказал о себе и своих работах, поэтому официальная часть презентации закончилась быстро.
Фреда Ворошиловская около своих работ из кожи
Разговор с авторами продолжился уже около их произведений. Фреда Ворошиловская представила заключенные в рамы абстрактные работы из кожи. Они очень походили на живописные картины, но вместо красок Фреда использует лоскуты из тонкого, мягкого цветного сафьяна. Причем иногда она включет в свои композиции полудрагоценные камни. В результате ей удается создавать совершенно оргинальные, ни на что непохожие, произведения, от которых трудно оторвать глаз. - Разноцветную кожу я покупаю в магазине, - предупредив мой вопрос, сказала Фреда, - в Америке все можно найти. Полосками из кожи она украшает и бутылки. Тоже получается красиво.

Алла Баксанская создает свои картины из разнообразных ракушек и их частей. Она охотно поделилась секретами своей творческой «кухни».
Алла Баксанская у мозаичных картин из ракушек
Сначала она наносит контуры своего будущего произведения на картон или деревянную основу простым карандашом, а потом выкладывает рисунок, как мозаику, но не из кусочков смальты, а из по разному окрашенных морских раковин или их частей. В итоге получается уникальное трехмерное, объемное произведение искусства. Алла удостоилась нескольких престижных наград на выстаках работ из морских ракушек во Флориде и Пенсильвании.
Область творческих интересов Леонида Гринберга довольно своеобразна – это витражи. Такая его художественная специализация по всей вероятности связана с тем, что он до эмиграции жил в Латвии, где есть много католических и протестантских храмов, украшенных витражами. Наверняка они его впечатлили.

Будучи по образованию инженером-механиком, Леонид окончил также Латвийскую Академию декоративно-прикладного искусства. Так что он является профессионалом в своем деле. И это хорошо чувствуется в его работах.
Леонид Гринберг около витража "Подсолнухи"
На выставку Леонид представил два витража «Подсолнухи Юлии» и «Сирень». Выполнены они в разной технике. Например, для своих «Подсолнухов» он сначала изготовил «скелет» из спаянных друг с другом свинцовых полос, а затем промежутки между ними заполнил специально вырезанными цветными кусочками витражного стекла. Готовое стекло он приобретает в специализированном магазине. Оба витража, созданные Леонидом, с подсветкой выглядят очень яркими и праздничными. Помимо витражей художник является дизайнером ювелирных украшений.

Инна Будовская выставила очень симпатичные живописные работы и несколько цветных фотографий.
Выставка оправдала ожидания зрителей. Она продлится до 6-го ноября.

Оставить комментарий

O.o teeth mrgreen neutral -) roll twisted evil crycry cry oops razz mad lol cool -? shock eek sad smile grin

Бутылка-бутылёк

Среда, Октябрь 5, 2011

Недавно во время сильного отлива на берегу заливчика недалеко от Plum Beach нашел я совершенно целую плоскую бутылку средних размеров, довольно изящной, с закругленными краями, формы из янтарного цвета стекла. Бутылка чуть выступала над поверхностью отмели. К ее гладкому боку прикрепилась парочка морских желудей-балянусов, которых мне удалось отодрать с большим трудом. Без сомнений моя находка достаточно долго пролежала в воде, хотя, конечно, это не была бутылка, брошенная в море капитаном Флинтом с запиской и картой того острова в Вест-Индии, где он закопал свои сокровища. Вместо этого она была забита илом и песком. Я вытряхнул из нее содержимое, насколько это было возможно, и принес домой. Промыв свою находку под краном, я обнаружил в ней ракушку, которая по размерам никак не могла пройти через ее горлышко. Видимо, она попала в бутылку в юном возрасте и прожила там достаточно долго для того, чтобы вырасти и оказаться в настоящей западне. С другой стороны эту ракушку в бутылке никто и не беспокоил, потому что никакие враги не могли к ней подобраться. Вобщем ракушку я оставил в привычном для нее, но теперь неуютном, месте обитания.
Бутылка из-под виски
Никаких наклеек на бутылке, естественно, не сохранилось, но у ее основания крупными рельефными буквами и цифрами был указан объем – 4/5 Quart, то есть примерно 0,75 литра, а около горлышка имелась какая-то другая рельефная надпись, которую я смог четко разглядеть, только надев очки. Оказалось, что там была отшампована цитата из федерального закона: «Federal Law forbids sale or re-use of this bottle». Прочитав такой текст, я не на шутку перепугался, так как решил, что в ней хранился какой-нибудь яд или, хуже того, неведомая мне радиоактивная гадость. А я столько с ней провозился, очищая от грязи.
Текст: «Federal Law forbids sale or re-use of this bottle»
Я бросился к компьютеру и после не очень долгих поисков вздохнул с облегчением. Оказалось, что в таких бутылках с 1932-го по 1964-й год в Соединенных Штатах продавали виски. Это означало, что во-первых она не ядовита, а во-вторых в любом случае моей находке никак не меньше 47-ми лет. Без малого полвека! По-моему, для стеклянной тары это весьма почтенный возраст.

Причина же появления такой надписи оказалась достаточно интересной. Все знают, что в начале прошлого века в Америке был введен «сухой закон». Он вступил в силу в середине 1919 года, когда в США была полностью запрещена продажа алкогольных напитков. Вместо ожидаемого положительного результата эта мера сильно подорвала национальную экономику и способствовала росту организованной преступности. Именно на контрабанде и подпольной, естественно, не облагавшейся налогами, торговле спиртным обогатился со своей шайкой такой гангстер, как Аль Капоне. А бандитов масштабом помельче расплодилось великое множество. Ведь во все времена хватало любителей заглянуть в бутылку.

Поняв вред «сухого закона», Когресс принял Двадцать первую поправку к Конституции США, разрешавшую снова торговать спиртным на территории страны.

При этом правительство, не желая терять ни цента от налоговых сборов за продажу алкоголя, через Департамент Государственных Сборов предписало выдавливать в обязательном порядке на бутылках для виски надпись, о которой мы ведем речь, с тем, чтобы продавцы этого напитка не могли уклониться от уплаты налогов, наполнив бутылку снова. Помимо этого, все производители подобной стеклянной тары должны были иметь разрешение на ее производство и не могли продавать свою продукцию никому кроме производителей виски и оптовых торговцев этим напитком. Причем номер разрешения и символ покупателя необходимо было выдавливать на дне бутылки.
Дно бутылки с номером патента
Правилами также предписывалось уничтожать всю единожды опорожненную тару во избежание ее повторного использования, что позволяло бы нарушителям избегать соответствующих налоговых сборов.

Специальные федеральные агенты проверяли оптовых торговцев на наличие у них незаконных бутылок. В результате было уничтожено около девяноста миллионов таких ёмкостей из-под виски. И тем не менее, розничные торговцы, соблазненные тем, что нелегальное спиртное можно было купить за полцены, всеми правдами и неправдами сохраняли пустые бутылки, чтобы затем, уже наполненными, сбывать их в барах и ресторанах, несмотря на угрозу большого штрафа и заключения в тюрьму сроком до двух лет.

Требование метить бутылки подобным образом было отменено в 1964 году, хотя возможно они выпускались и позже из-за неповоротливости производителей стеклянной тары.

Вторая бутылка, а вернее бутылочка, о которой я хочу рассказать, была приобретена мною по дешевке лет десять назад на флимаркете.

Этот бутылёк из зеленого стекла высотой 12,5 см и диаметром в основании 4 см, заинтересовал меня тем, что в верхней его части вокруг оплечья шла рельефная надпись: «Dr JGB Siegert & sons». На донышке бутылочки было выдавлено слово «bitter», то есть горечь.
Бутылочка для горечи, изобретенной доктором Зигертом.
Кто такой этот доктор Зигерт, чье лекарство продавалось в именных фирменных флакончиках, я выяснил давно. Сейчас, наверное, есть повод об этом рассказать.

Для начала нам придется отсчитать почти двести лет назад. В далеком 1820 году молодой врач Johann Gottlieb Benjamin Siegert покинул родную Германию и отправился в Новый Свет, где присоединился к армии Симона Боливара, сражавшегося за свободу южно-американских колоний от испанского владычества. Боливар назначил вновь прибывшего доктора главным хирургом военного госпиталя, который располагался в венесуэльском городе Ангостура.

Там доктор Зигерт нагляделся многого, но особенно его поразило то, что солдаты армии Боливара часто гибли не только на полях сражений, но и на больничных койках от тропической лихорадки и тяжелых расстройств желудочно-кишечного тракта.

Пытаясь облегчить страдания больных, он начал поиск лекарства, которое можно было бы изготовить на основе местных трав и других растений. Через четыре года упорной работы ему удалось найти уникальную комбинацию из лекарственных растений, которую он назвал «Amargo Aromatico», но есть ароматическая горечь. В те времена горечи, являвшиеся лекарственными средствами растительного происхождения и соответствующего вкуса, широко применялись в медицине.

Найденная доктором Зигертом смесь заметно улучшала состояние больных и вскоре стала очень популярной. В 1830 году он начал ее широкое производство, разместив свою фабрику в городе Ангостура на реке Ориноко. Оттуда препарат под торговой маркой «Angostura aromatic bitters» распространился по всему миру. Этому способствовала предпринимательская деятельность его сыновей, продолживших дело отца.

Сейчас горечи в американской медицине практически не применются. Об этом я узнал, поговорив с профессиональным фармацевтом - другом своего сына. Однако, еще в середине пятидесятых годов прошлого века когда я, будучи студентом мединститута, изучал фармакологию, нам рассказывали про горечи, в частности, про настойки из полыни или корней одуванчика, которые применялись тогда для повышения аппетита и улучшения пищеварения.

Несмотря на отказ от широкого применения горечей в медицине, компания, основанная Йоханом Зигертом продолжает существовать. Она производит ром, а также горечи, широко используемые в карибской кухне. Кроме того, «Ангостурские горечи» являются важнейшими ингредиентами некоторых коктейлей, например, таких как бывший очень популярным в Великобритнаии середины позапрошлого века «Розовый джин» или нашинский «Манхэттен», появившийся приблизительно в то же время и доживший до наших дней.

Возвращаясь к своей бутылочке, хочу заметить, что она достаточно старая, хотя точно времени ее производста я не знаю. На ebay такой бутылёк вместе с пересылкой стоит 15-20 долларов. К сказанному можно добавить, что на емкостях для горечи, изготовленной в Венесуэле, выдавливалась надпись по-испански: «Dr JGB Siegert & Hijos». На моей же этот текст выдавлен по-английски, и это значит, что она была сделана в нашей стране для одного из филиалов компании.

Вобщем даже старая, казалось бы, никчемная бутылка может поведать много интересного, если внимательно к ней приглядеться.

1

Оставить комментарий

O.o teeth mrgreen neutral -) roll twisted evil crycry cry oops razz mad lol cool -? shock eek sad smile grin