Старые слова

Понедельник, Август 9, 2021

Однажды пасмурным утром сидел я у компьютера и раздумывал над своими лимериками, в частности, над одним из последних про кражу табака.
Лимерик был такой:

Прикатил Афанасий в Стерлитамак.
В ту же ночь у Толяна сперли табак:
Вор нарвал на задворках
Вместо травки махорку.
Но напрасно не влез, чудак, на чердак.

И тут вдруг в голову пришли такие слова из прошлого, как самокрутка и козья ножка, а потом вспомнились туесок, юрок, карпетки на подтяжках, и еще немало других. И я вдруг почувствовал, что иногда рыться в старых словах, означающих предметы и понятия, давно вышедшие из употребления, не менее интересно, чем разглядывать винтажные вещи в антикварном магазине.

Самокрутка и козья ножка в мою память пришли с фронта. Практически все фронтовики курили, ни самокруткой, ни козьей ножкой никого нельзя было удивить. В первые послевоенные годы простой люд, а именно в окружении таких людей и прошло моё детство, курили самокрутки, набитые махоркой или самосадом. Процесс изготовления самокрутки я видел много раз: прямоугольный кусочек газеты складывался лодочкой, туда из кисета насыпалась махорка, потом это сворачивалось в трубочку. Оставшийся свободный край газеты слюнили, чтобы получившаяся папироса не раскручивалась, и она тут же выкуривалась до того момента, когда её уже невозможно было держать между пальцами. Про запас самокрутки никогда не делали.

Кстати, кисет - это небольшой, часто холщовый, мешочек, который затягивался шнурком. Он был обычной карманной вещью у многих курильщиков в послевоенные годы. Иногда на нем были вышиты инициалы владельца, потому что кисеты были частым подарком, который присылали жены и девушки своим мужьям и женихам на фронт.

Однако, вернёмся к самокруткам. Изготовить козью ножку тоже было достаточно просто. Для этого из полоски газеты сворачивался миниатюрный кулёчек, узкий конец которого слюнили и загибали под прямым углом, а его кончик отрывали, чтобы открыть дымоход. Потом кулёк набивался табаком и козья ножка, похожая на маленькую курительную трубку, была готова.

Преимущество козьей ножки перед обычной самокруткой заключалось в том, что при её курении частицы табака не попадали в рот.

В качестве иллюстрации прилагаю фотографию козьей ножки, которую я собственноручно изготовил с четвёртой попытки. Признаюсь честно: моя самокрутка ничем не заправлена, потому что в моем доме табак никогда не водился.

Козья ножка
В отличие от меня многие курильщики, которых я мог наблюдать в своём детстве, были настоящими мастерами по изготовлению самокруток. Хорошие папиросы и сигареты, впрочем и простые тоже, были в дефиците, да и стоили денег, с которыми у простого люда всегда была напряжёнка. Газетная же бумага фактически была бесплатной, а заворачивали в неё самосад, иначе говоря, обыкновенную деревенскую махорку, которую можно было вырастить в своём огороде. Дёшево и сердито.

Мой отец курил сигареты «Прима» без фильтра, но пользовался янтарного цвета, полупрозрачным мундштуком. И я помню, как он чистил его от смолы проволочкой. До войны он не курил, но попав на фронт превратился в заядлого курильщика. Причина была тривиальной. Он был простым солдатом, к концу войны дослужился до старшего сержанта. Так вот, во время тяжёлых работ, например, рытья окопов, периодически устраивались перекуры. А так как все курили, а отец этим делом занят не был, то его просили сбегать туда, принести то, узнать что там и так далее. В общем он был на побегушках. Наконец, ему это надоело, и он стал курить вместе со всеми. Ну и втянулся.

Мой отец курит сигарету, вставленную в мундштук. Пятидесятые годы.
Я же никогда не курил. И это связано с одной очень старой историей, которая произошла со мной в далеком детстве.

В годы войны в нашем доме жили несколько семей, эвакуированных из западных районов страны. Были там и дети, среди которых выделялся мальчишка лет двенадцати по имени Лёська. Мне же в то время было около шести лет. Моя бабушка называла Лёську не иначе, как хулиганом. Так вот однажды он курил со своими дружками, прячась за сараями во дворе. А я в это время вышел погулять.

Лёська увидел меня из своего укрытия и подозвал к себе. «Хочешь покурить?» - спросил он меня, протягивая самокрутку. Недолго думая, я согласился. «Втяни в рот дым, а потом вдохни,» - сказал он мне, и отдал папиросу.

Я сделал, как он сказал. Сразу после затяжки я почувствовал будто кто-то сильно ударил меня под дых. Я согнулся в три погибели и не мог ни выдохнуть, ни вдохнуть. Наконец, с трудом мне удалось сделать первый хриплый вдох. Я был перепуган, слёзы из глаз катились градом. А мальчишки вокруг покатывались со смеху.

Потом я долго плакал и не мог прийти в себя. Эта затяжка запомнилась мне на всю жизнь. С тех пор мне никогда не хотелось курить. Искреннее спасибо за это хулигану Лёське.

Много позже, когда я уже стал студентом медицинского института, мне пришлось потратить немало времени и усилий, чтобы убедить отца бросить курить. Почти каждый день я долдонил ему о вреде курения. Поначалу он от меня просто отмахивался, но, как говорится, вода камень точит. Он стал прислушиваться к моим слова, а потом курить все-таки бросил. Последние тридцать лет своей жизни он не курил.

В этом месте я остановился, перечитал написанное и понял что сильно увлёкся темой курения и мне пора закругляться, чтобы не превышать обычный объём газетной статьи.

А мне хотелось рассказать ещё про туесок из березовой коры, в котором мы хранили соль тогдашнего крупного помола, про пимы, юрки - деревянные катушки, на которые наматывали нитки, карпетки, то бишь носки, и резиновые подтяжки для них, про ширинки на брюках, застегивавшиеся на пуговицы, бостон - чистошерстяную ткань, из которой папа заказывал в швейном ателье костюм, в котором он должен был выходить на сцену, так как руководил эстрадным оркестром. А ещё про шевиот - дешевую ткань, изготовляемую в СССР из крапивного волокна, из которой шили костюм для меня. И как портной в этом ателье обмерял папу и меня сантиметром, болтавшемся у него на шее, а потом мы ходили туда на примерки, и как папа был всегда недоволен, так как портной был явно из числа тех, о которых рассказывал Райкин в известной миниатюре.

На пошив нового костюма уходило довольно много времени, и это был большой расход и большая нервотрёпка. А все потому, что в первые послевоенные годы почти вся одежда, включая демисезонные и зимние пальто, изготовлялась вручную. Готовой одежды, кроме самой простой, в магазинах практически не было. До начала её массового производства надо было еще дожить.

Оставить комментарий

O.o teeth mrgreen neutral -) roll twisted evil crycry cry oops razz mad lol cool -? shock eek sad smile grin

Лимерики Бориса Рубина, рисунки Виктора Козлова - 21

Понедельник, Август 2, 2021

1urengoy-custom1

Прилетел Урин Марк в Уренгой,
Все кричат: «Урин-гой! Урин-гой»!
Возвратился в Ашдод,
Где кругом свой народ,
И теперь в Уренгой ни ногой.

2blinken-custom1
“Получился комком первый блин Кен, -
Упрекнул дипломата Э.Блинкен, -
Поменяй свой подход,
Плюнь на нефтепровод -
Передушим врагов по старинке”.

3propertius-custom
В Древнем Риме поэт Секст Проперций
Песни пел про разбитое сердце.
Он на лире играл
И стихи сочинял
Под аккорды из малых лишь терций.

4john-custom
В эти дни на краю Милуоки
Джон алмазы нашёл на помойке.
И купил огород,
на котором растёт
В лопухах ананас зимостойкий.

5yan-custom
В те же дни на жару в Милуоки
Ян надул с возмущением щёки.
А теперь их с утра
Уж часа полтора
Надувает на нашем бордвоке.

6tramway-custom
Посетить по дешёвке Гавайи
Глеб из Тулы решил на трамвае.
Стал искать он билет,
А билетов и нет.
Раскупили. И так вот бывает.

7maugli-custom
Три недели прошло, как на Мауи
Обнаружили местного Маугли.
Он разинутым ртом
Ловит мух под мостом.
Повалили туристы на Мауи.

8dormidont-custom
Дормидонт, что из штата Вермонт,
Вдруг затеял серьёзный ремонт:
Превратить с ходу смог
В лапти старый сапог
Эмигрант из Уфы Дормидонт.

9piano-custom
Надоела Мадлен Индиана,
Хоть сама не была без изъяна:
По ночам про финансы
Распевала романсы,
Барабаня на фортепиано.

10-custom
Удивил Макс народ в Иллинойсе
Штат проехав насквозь на роллс-ройсе.
А изюминка в том,
Что десяткой винтов
Прикрутил он квадраты на оси.

Оставить комментарий

O.o teeth mrgreen neutral -) roll twisted evil crycry cry oops razz mad lol cool -? shock eek sad smile grin

И это тоже Нью-Йорк

Воскресенье, Август 1, 2021

Нью-Йорк давно известен как город небоскребов. Они появились здесь в период Великой депрессии и некоторые из них стали мировыми знаменитостями, как, например, Empire State Building со своими сто двумя этажами.

Сейчас в некоторых городах мира есть многоэтажки и повыше, но Нью-Йорк был и остаётся первым в мире городом небоскрёбов, и это почётное звание у него уже никто и никогда не отберёт.
Уникальные высотные здания нашего мегаполиса являются его визитной карточкой, его парадной, лицевой стороной.

Но есть и совсем другой Нью-Йорк, который меня поразил и удивил, когда я впервые с ним столкнулся. Например, я не ожидал обнаружить здесь целые улицы, застроенные домами на сваях, полагая, что подобные постройки можно было бы увидеть только где-нибудь на берегах Меконга или в других подобных местах, но только не в таком городе, как Нью-Йорк.

Однако я убедился в обратном, когда более пятнадцати лет назад, проезжая на машине по Cross Bay Boulevard, впервые оказалася на острове Broad Channel. Потом я неоднократно приезжал туда специально. Кстати, на этот единственный обитаемый остров в Jamaica Bay можно попасть и на метро линии А, если выйти на одноименной с названием острова станции.

Дома на сваях
Тогда, пораженный необычностью увиденного, я остановился в северной части острова и долго бродил по коротким улочкам, расходящимся вправо и влево от основной магистрали острова Cross Bay Boulevard. Если улица в самом своем конце не была перегорожена домом на сваях, то она неизбежно приводила на усыпанный створками ракушек и прелыми водорослями каменистый, часто заиленный, берег залива.

Стоял теплый майский день 2005-го года, по небу плыли легкие белые облака, отражавшиеся в спокойных прибрежных водах. И всё это было фоном, на котором красовались разнообразные свайные постройки, начиная от скромных одноэтажных домиков и кончая трехэтажными хоромами, украшенными эркерами и башенками.

В тот день я сделал там много фотографий, которыми теперь вполне могу гордиться, потому что они стали свидетелями во многом исчезнувшего исторического прошлого этого небольшого района Квинса. Объясняется это просто. После налетевшего в октябре 2012 года на наш город урагана Сэнди многие дома на острове были затоплены и разрушены. За прошедшие с того тяжелого события годы многое было восстановлено, вновь построено, но так или иначе архитектурный облик прибрежной части этого обособленного района Квинса изменился, а доступ к береговой линии во многих местах стал практически невозможным.

Памятной для меня стала поездка на остров в апреле 2017 года. Вот лишь один из примеров. Через пять лет после урагана я довольно быстро увидел его последствия, когда дошел до East 12 Road, ведущей к восточному побережью острова. Там прямо в воде стоят на сваях дома, к которым ведет довольно длинный деревянный мостик. В 2005 году я по нему прошел и дома сфотографировал. Спустя двенадцать лет проделав тот же путь, я не досчитался трех домов. На их месте торчали только сваи.

Но не этим больше всего запомнился мне тот день. Совершенно случайно я прочитал одно из расклееных на столбах объявлений о посвященном истории островного поселка фотоконкурсе, проводимом местной общиной. Просили до 1-го июня прислать три фотографии острова, сделанных в наши дни или раньше.

И я взял да и послал им свои фото, сделанные в мае 2005 года. А в сентябре получил сообщение, что одна из моих фотографий получила первое место на конкурсе. Через некоторое время мне прислали календарь за 2018 год с фотографиями призеров, где был и мой снимок и еще денежный приз в 75 долларов. Мелочь, но приятно. Жаль только, что все фотографии в календаре были отпечатаны в черно-белом варианте.

Страничка из календаря с  фотографией, сделанной мною
Последний раз я был там весной нынешнего года. Причем если обычно прогуливался в северной части острова, то теперь отправился в южную. Свернул там на Channel Rd, куда раньше не добирался. Сфотографировал там несколько домов на сваях, потом доехал до Е16 улицы, там остановился еще раз и заснял заброшенную, гниющую на краю болота лодку.

Гниющая лодка
И здесь я могу плавно перейти к разговору о том, что в разных частях нашего города есть много заброшенных, разрушающихся от времени домов. Немало таких строений есть, например, на Floyd Bennett Field.

Однако, прежде чем продолжить эту тему, я хочу привести пару цитат из любимого мною писателя и замечательного художника Сергея Голлербаха.

В книге “Свет прямой и отраженный” в эссе, посвященном выставке произведений художника Владимира Григоровича, он пишет: “Выставке можно дать название: “Здания во времени и пространстве”. Одинокие полуразвалившиеся постройки на открытом месте, странные, необычные их силуэты на фоне бледного неба - что означают они? Возможно, это символы одиночества, ухода в себя, отрешенности от мира. Но в то же время их можно представить бастионами мужества в угрожающем им ландшафте”.

А в “Нью-Йоркском блокноте” в главе “Акварельная живопись” он сообщает: “Я застал ещё старых художников, специализировавшихся на определенном сюжете. Один из них любил старые локомотивы, ржавеющие на запасных путях. Другой предпочитал старые тракторы, третий - полусгнившие катера. У американцев сильна тяга к уходящей Америке”.

Я - эмигрант, старающийся стать американцем, но тяга к уходящей натуре у меня очень сильна. Меня неудержимо тянет в развалины, ибо мое послевоенное детство прошло среди именно такого антуража. Наш двор отделял от соседнего старый брандмауэр из крошащегося кирпича, а во дворе стояла бывшая конюшня с провалившейся крышей.

Возможно это импринтинг или запечатление - термин, введенный в науку австрийским зоологом Конрадом Лоренцом, который изучая диких серых гусей заметил удивительное свойство птенцов воспринимать в качестве мамы человека, если мамы не оказывалось рядом в течение 36 часов после их появления на свет.

В более широком смысле импринтинг - необратимый процесс закрепления в памяти признаков жизненно важного объекта: родителя, братьев и сестер, места рождения, опасного врага.

В моей памяти до сих пор остается неизгладимым образ старого двора, в котором прошло моё детство.

Так вот, повторюсь, в Нью-Йорке есть много мест, где доживают свой век старые, разрушающиеся дома, которые являются моими излюбленными объектами для фотосъёмок.

В один из первых весенних дней нынешнего года я прогуливался по Floyd Bennett Field между первым и вторым ангарами и неожиданно обнаружил, что нахожусь рядом с полуразрушенным досчатым зданием, хорошо видимым с дороги, ведущей с хайвея на Поле. Я давно хотел его сфотографировать, но не знал, как к нему подобраться. А тут такая удача. И я направился туда, хотя подмёрз на ветру.

Заброшенный дом
Обошёл здание с трёх сторон, и в торце, невидимом с дороги, увидел большой пролом, через который и пробрался вовнутрь.

Было жутковато, деревянное двухэтажное здание было сильно разрушено: с потолка свисали балки и доски, готовые упасть, ведущая на второй этаж лестница с деревянными ступенями, почти висела в воздухе, комнаты были загромождены старой поломанной мебелью и всяким хламом, а на одном из ящиков стояла недопитая бутылка кока-колы. Значит здесь кто-то был недавно, а может прятался среди всего этого хаоса. Тем не менее, я заглянул во все помещения на первом этаже, куда смог пробраться. Никого там не было, только свалка.

И это было острое, щекочущее нервы, приключение, красящее жизнь.

Оставить комментарий

O.o teeth mrgreen neutral -) roll twisted evil crycry cry oops razz mad lol cool -? shock eek sad smile grin