Будра и куздра

Dimidium facti qui coepit habet - это латинская поговорка, которая в переводе на русский означает “Кто начал - половину сделал”. Есть и ее аналог в русском языке: “Лиха беда начало”. Это я к тому, что никак не мог засесть за очерк о своей прогулке по лесной тропинке ранней весной. Начало не придумывалось. Вот и решил начать с поговорок на эту тему. И помогло!
Дело было еще в начале апреля, тропинка пролегала в лиственном лесу рядом с небольшим, находящимся значительно выше над уровнем моря, чем наш Бруклин, городком в Коннектикуте. Там живет мой сын с семьей в доме, который стоит рядом с этим лесом. Из-за разницы в высоте местности и более северном расположении, весна пришла туда позже, чем к нам. Там все только начиналось, молодо зеленело и цвело вокруг.
Ботаника - не моя специальность, но мне всегда хотелось узнать как называется то или иное растение. Я удивлялся своему другу из прошлой жизни, для которого большая поляна с разнотравьем была просто местом, заросшим травой. Он был технарь по натуре, а я гуманитарий.
Люди не одинаковы: для одних всё трава, для других - разнотравье.
Для меня название травки всегда являлось ключом, с помощью которого можно было узнать чем она интересна, использовали ли ее люди раньше и если да, то в каких целях: в народной медицине или просто в весенних салатах. В общем, полезна она или вредна, обычный сорняк или редкость.
В те времена еще не придумали Интернет, но у меня был шеститомник “Жизнь растений”, опубликованный издательством “Просвещение” и я постоянно им пользовался.
Теперь же в Интернете можно найти ответ почти на любой вопрос, или еще лучше спросить всезнайку chatGPT.
А у меня, кроме этого, в телефоне, который всегда под рукой, установлена программа iNaturalist, способная прямо на месте в большинстве случаев определить на какое растение я наткнулся.
Так вот, отправился я на прогулку по трейлу. Не успев ступить за дверь, сразу увидел, что передний двор перед самым домом укрыт ковром стелющейся травки, обильно цветущей сине-фиолетовыми цветочками.

Определил ее название с помощью программы в телефоне. Оказалось, что она называется будра плющевидная. Прочитав это название, я понял, что стал обладателем сразу двух новостей: во-первых я отыскал новое для себя растение, которое раньше не видел, а может просто не замечал, а во-вторых узнал новое слово “будра”, которое мне что-то напомнило.
Думал-думал и вспомнил слово “куздра”, которое давным-давно попалось мне на глаза в какой-то статье. Послал запрос в chatGPT, и все встало на свои места. Это вымышленное слово изобрел академик Лев Щерба, использовав его в забавной языковой шутке: “Глокая куздра штекабнула бокра и кудрячит бокрёнка”. А придумал он это предложение для того, чтобы показать, как мы можем понимать структуру и смысл фразы, даже если сами слова бессмысленны.
В слове же будра запрятан совершенно определенный смысл. Эта травка имеет мятный запах и обладает лекарственными свойствами. В народной медицине настои и чай из будры с древних времен используют при лечении бронхита и кашля, при заболеваниях мочевыводяших путей и кишечнка, а также в качестве полосканий горла при простудах. Вот такие новости.
Ну, а дальше пошли старые знакомцы. Первой попалась на глаза дикая герань, украшенная симпатичными синими цветами. Так что она цветет не только в горшаках на подоконниках, но и в лесах тоже. Слово герань в переводе с греческого означает журавль из-за того, что ее плоды напоминают по форме клюв этой птицы. Поэтому её иногда называют журавельник.
Трава эта обладает лекарственными свойствами, действует не хуже подорожника, если её листья растереть и приложить к ране, а еще её используют для придания нового вкуса чаю и салатам.

Потом наткнулся на целые заросли чесночницы, которая по-английски называется Garlic mustard, то есть чеснок и горчица в одном флаконе. Наверное англоязычные люди из нелюбви к этой траве дали ей такое название, потому что в Северной Америке она считается инвазивным сорняком, вытесняющим местные растения.

Однако здесь, как и во могих других ситуациях, есть и вторая сторона медали. Чесночницу в европейских странах с древних времен использовали, как лекарственное средство, а молодые листья употребяли в пищу, добавляя их в салаты или готовя из них соус песто, заменяя в нем чесночницей листья базилика.
Я любил в молодости такие эксперименты. Когда мы жили в Ташкенте, а дети были еще маленькие, мы жарили розетки одуванчиков, ели пришедшие еще из моего детства плоды просвирника “калачики”, похожие на зеленые диски диаметром в полсантиметра, состоящие из дюжины плотно прижатых друг к другу семян, мариновали собранные за городом дикорастущие портулак и каперсы, используя их в качестве приправы ко многим блюдам. Было вкусно!
Однако я отклонился сильно в сторону от своей тропинки. А там пятилепестковыми желтыми звездочками цвела дюшенея индийская или ложная земляника, плоды которой очень похожи на настоящую землянику, но они водянисты и совершенно безвкусны. Сам пробовал. Тем не менее, листья дюшенеи используют в народной медицине и кулинарии.
Неподалёку тоже желтыми, но четырехлепестковыми цветочками был украшен чистотел большой из семейства маковых. Он ядовит, но с древних времен и по сей день применяется в медицине и ветеринарии при различных заболеваниях. Кроме того, из него получают желтую краску, а его сок можно испльзовать для чернения изделий из меди и железа.
Вскоре у края тропинки неожиданно увидел семейку молодых навозников, примостившихся около ствола старого клена.

А затем бросился мне в глаза шикарный куст калины, с ярусно развешанными ветвями, украшенными великолепными белыми цветами.
Ну, а в конце тропинки обнаружил полянку, заселенную одуванчиками, но золотисто-желтые головки многих цветков поседели, а изрядное их количество еще и заметно полысело.

Вернулся домой в отличном настроении. День прошел не зря, увидел и узнал что-то новенькое. В этом и есть, на мой взгляд, смысл и цель жизни - каждый день узнавать что-нибудь ранее тебе неизвестное. А потом рассказать об этом внукам. И жизнь в таком случае становится захватывающе интересной, особенно если ты уже далеко не молод, отработал свое и давно на пенсии.

В желудке у курдля

Наше путешествие по Аризоне не закончилось у Гранд-Каньона с видом на Подкову. Это была лишь середина пути.
Оттуда мы проехали на Glen Canyon Dam. Гигантская бетонная плотина, перегородившая реку Колорадо, в высоту превышает 200 метров при длине без малого в полкилометра. Когда я смотрел на это сооружение рук человеческих, у меня невольно возникла банальная мысль о том, что могут сделать люди, вкладывая труд и деньги, направленные на добрые дела, и как бы прекрасна была наша Земля и жизнь на ней, если бы огромные деньжищи не тратились на войны и разрушения.

Красив и ажурный автомобильный мост, перекинутый над каньоном рядом с плотиной. Он кажется невероятно легким, даже воздушным на фоне этой громадины.
Распрощавшись с плотиной и рекой Колорадо, мы подъехали к месту, откуда начинался заранее запланированный поход по Waterhole Canyon Trail.
Если все, о чем я писал раньше, было повторением пройденного, то приключения в Waterhole Canyon были для нас чем-то совершенно новым.
Waterhole Trail — это пешеходный маршрут длиною около 2 миль, проходящий по дну узкого и довольно извилистого ущелья, расположенного в красных песчаниках.
Оставили машину на спецплощадке, оттуда нас подвезли на шаттлах к началу каньона. Наш гид - молодой, крепкий и симпатичный парень из племени Навахо, которого звали Джейкоб, пока наша группа из пары десятков человек заходила в каньон, поведал, что родился и вырос в здешних местах.
А потом рассказал, что в годы его детства зимы здесь были снежные, и они садились в снег на какой-нибудь горке и скатывались вниз. А под снегом - колючий кактус. Может он пошутил, хотя такое и могло быть. Спросили, каково его индейское имя. Он ответил, что теперь у них не дают детям национальные имена, потому что американцы не способны их правильно произнести.
На отполированных водой красных стенах каньона часто можно было увидеть гекконов. Эти маленькие симпатичные ящерки способны благодаря специальным щетинкам на лапках бегать вверх и вниз по гладким вертикальным поверхностям, где они охотятся на мелких мошек и жучков. “Смотри, геккончик”, - сказал я, - показывая своей одиннадцатилетней внучке очередную шуструю ящерку. “Где бекончик?”- неожиданно по-русски спросил у нее оказавшийся рядом мальчишка лет восьми-девяти. Но “бекончик” уже скрылся в какой-то щелке.
Примерно в середине маршрута я вдруг вспомнил о книге «Звездные дневники Ийона Тихого» Станислава Лема. В одном из рассказов главный герой, оказавшийся на далекой планете, отправляется охотиться на загадочное, громадное существо называемое курдлем. Так как панцирь курдля непробиваем, на него охотятся изнутри. Для этого нужно прихватив бомбу с часовым механизмом, намазаться специальной пастой и позволить курдлю себя проглотить.
Попав таким способом в желудок курдля, Ийон Тихий обнаруживает там полупереваренные остатки всего, что тот проглотил: камни, кустарники, валежник и ржавые металлические обломки. Оставив бомбу, Ийон благополучно покинул утробу курдля, и тот взорвался.
Так вот каким-то невероятным образом окаменевший участок перистальтировавшей кишки того курдля попал на земное плато Колорадо, а мы в нее забрались. Внутри было всё: сужения и расширения, камни, кустарники и крутые металлические лестницы, по которым нужно было спускаться вниз по изгибам кишки с высоты третьего этажа. Но, к счастью, над лопнувшей верхней стенкой кишки постоянно виднелось голубое небо. Признаюсь честно - это приключение останется у меня в памяти навсегда.

Покинув Waterhole Trail, мы два с лишним часа ехали в Брайс каньон по однообразной с расписными холмами пустыне, поросшей пучками трав, переехав из Аризоны в Юту.
Устроились в гостинице и еще успели съездить на Sunset Point at Bryce Canyon National Park. Именно от этого места начинается тропа, ведущая на дно каньона. Следующим утром я впервые откололся от нашей великолепной шестерки (шестерки без всякого подтекста), когда все остальные решили туда спуститься. Я отказался от этой затеи, сказав, что подожду всех наверху. Здесь тоже был Trail, вьющийся по краю каньона. Я отправился в поход по нему. Прошел довольно длинный путь, сделал много фото с удивительными по красоте видами.
Брайс Каньон - это уникальная, гигантская коллекция высоченных каменных стобов, называемых худу. Они выточены водой и ветром из горных пород оранжевого, красного и белого цветов. Мне они казались огромными бронзовыми подсвечниками с воткнутыми в них белыми стеариновыми свечами. Потрясающее зрелице.

На следующее утро после завтрака и недолгих сборов мы выехали из Брайс Каньона в Лас Вегас. После двух часов пути дорога, змеясь, стала подниматься все выше в гору, по ее сторонам сначала появились снежные островки, а потом и целые снежные поля. Это случилось в районе Kolob Canyon, судя по табличке у края дороги. Kolobok Canyon звучало бы более знакомо, подумалось мне. К тому же, если бы колобок скатился в каньон, никакая лиса его там бы не нашла.
Высшей точкой этой дороги, указанной на придорожной табличке, оказалась высота в 9853 фута, то есть 3 тысячи метров. Всё вокруг было в снегу. И тут мне вспомнилась моя молодость, потому что это было всего на 200 метров ниже высоты, на которой я делал когда-то свою кандидатскую диссертацию в горах Киргизии на перевале Туя-Ашу о влиянии высокогорья на организм подопытных животных.

Через четыре с лишним часа после выезда из отправной точки мы прибыли в пробки Лас Вегаса, пробившись сквозь которые поселились на 37 этаже гостиницы Planet Hollywood. Спустившись на первый этаж, чуть не заблудились, пытаясь выбраться на улицу сквозь непрерывную череду магазинов, бутиков, кафе и ресторанов. А оказавшись, наконец, снаружи почти сразу попали в бурлящий водоворот Стрипа.
Вечером того же дня мы отправились на водное представление Cirque du Soleil. Я не помню, когда последний раз был на цирковом представлении, но здесь было на что посмотреть. Программа была просто отличной.
Следующим вечером мы пошли на представление двух очень известных фокусников по имени Penn & Teller, билеты на которых наш сын купил заранее. Я думал, что они будут распиливать женщину или проделывать что-нибудь похожее. Но ничего подобного.
Эта пара работала с людьми из зрительного зала, определенно не подставными, и проделывала удивительные вещи, описывать которые я не могу, потому что это надо видеть. Но факт, что это было необычное зрелище.
Пенн - высокий, крупный мужчина не только фокусник, но и талантливый артист разговорного жанра. Выступая в роли конферансье, он много шутил, вызывая соответствующую реакцию зала.
Теллер же, напротив, очень маленького роста, обувь у него на толстой подошве, и за все время представления он не произнёс ни единого слова. Только действовал. Но действовал здорово.
На следующее утро мы улетели домой. В JFK наш самолет причалил к тому же восьмому терминалу, из которого начиналось наше путешествие. Там напомнила о себе инсталляция “Большое Яблоко” бразильского художника Ромеро Бритто. Пока ждали свой багаж, я, от неча делать, нашел его фото в Интернете: обычный мужчина с пышной шевелюрой и гладко выбритым лицом. И тут мне представилось, что если он надумает отпустить усы и бороду, то изменив внешность, ему надо будет изменить и фамилию, чтобы превратиться из Ромеро Бритто в Ромеро Небритто.
Тут подоспели наши вещи, и мы разъехались по домам не только с чемоданами, но и массой незабываемых впечатлений. В общем недаром сказано: «Пока ходишь, надо ездить!

Что упало, то пропало

Важной частью запланированного нами путешествия было посещение Большого Каньона, расположенного в Аризоне на высокогорном плато Колорадо. В моем представлении Каньон - это гигантская трещина на морщинистой, называемой сушей, части лица нашей матушки Земли, которая в этом месте решила выпятиться как можно сильнее, чтобы разгладить свои морщины, но не выдержав внутреннего напора, треснула миллионы лет назад, добившись противоположного результата, который был усугублен усилиями реки Колорадо.
На этот счет есть и другое мнение, зафиксированнное в книге И.Ильфа и Е.Петрова “Одноэтажная Америка”. Они сформулировали его так: “Берётся громадная горная цепь, подрезывается у корня, поворачивается вершинами вниз и вдавливается в ровную, покрытую лесами землю. Потом она вынимается. Остаётся как бы форма горной цепи - горы наоборот. Это и есть Гранд-Каньон”.
Не стану спорить чья теория вернее, но так или иначе теперь мы имеем одно из величайших чудес света.
Гостиница, в которой мы устроились, примостилась на южном, вознесшемся на два с лишним километра над уровнем моря, краю Каньона.
Вдоль этого крутого, бездонного обрыва проложена тропинка, по большей части отгороженная от его кромки металлическими поручнями. Заглядывать вниз поначалу страшновато, потом это чувство пропадает и сменяется чувством удивления, даже восхищения этим незаурядным произведением природы. Внизу теснятся отвесные, слоистые скалы самых разнообразных и причудливых форм и размеров, сложенные из осадочных пород типа сланцев, известняов и песчаников часто разных оттенков красного цвета, частично поросшие соснами и можжевельником, глубочайшие пропасти, на дне которых иногда видны голубые пятна воды.

Люди, стоящие на площадке за дальним изгибом тропинки, кажутся муравьями, а у тех, что рядом в руках телефоны, реже фотоаппараты. Все стремятся запечатлеть невероятные виды и самих себя на их фоне.
В одном месте, шагая по дорожке вдоль края Каньона я увидел, как явно семейная пара с достаточно взрослой дочерью, сидя на краю каменной кладки, отгораживающей туристов от страшного обрыва, старается сделать совместное селфи. Я предложил им свои услуги. Они охотно согласились. После того как я их сфотографировал, они меня дружно поблагодарили. Но возвращая им телефон, я сказал, что заснял их не бесплатно. Лица их тут же вытянулись. А я продолжил: “Когда лет через двадцать, вы будете просматривать старые фотографии со своими детьми и внуками, то увидев снимки, сделанные сегодня мною, обязательно вспомните о том, что их сделал какой-то случайно проходивший мимо пожилой мужчина, и таким образом вспомните обо мне. Вот в этот момент вы и рассчитаетесь со мной. Ведь говорят же, что человек жив до тех пор, пока его помнят. Я уверен, что мои дети и внуки будут очень долго помнить обо мне. Но если вспомните и вы, мне там, и я указал пальцем вверх, будет приятно”. Выслушав это, они заулыбались и еще раз поблагодарили меня. И мы расстались почти друзьями так и не успев познакомиться.
А мы тем временем совершая дальние броски по тропам вдоль Каньона, дошли до Yavapai Geology Museum at Yavapai Point, откуда повернули обратно.
Картина постоянно была красива и переменчива, как в калейдоскопе.

Когда мы шли по Bright Angel Trail, разыгрался порывистый ветер. Я был в куртке с капюшоном и накинул его на голову. Но тут налетел такой ветрило, что сорвал капюшон у меня с головы и вместе с остатками моих волос унес его вместе с ними в бездонные глубины каньона. Правда, вскоре я нашел его, болтающимся у меня за спиной. Однако волосы, к сожалению не нашлись. Шутка. А придумал это я в тот момент когда увидел, как с головы молодого парня ветер сорвал красную бейсболку, тот кинулся её догонять, но она вспорхнула бабочкой и канула в бездну Каньона. Что туда упало, навсегда пропало.
По другую сторону нескончаемой дорожки, проложенной по краю этого всеядного чуда света, расстилается своеобразный лес из негусто стоящих колорадских пиний или сосен (Colorado Pinyon), и ютского можжевельника (Utah Juniper) почти без подлеска на сухой голой каменистой земле. Иногда попадается и другой вид можжевальник (Rocky Mountain Juniper), отличающийсяся сизо-зеленой хвоей и темно-синими ягодами. Между ними ютятся лепешки опунции (Prickly Pears), банановая юкка (Banana Yucca) и кустики черной полыни (Black Sagebruch). Несмотря на скудость растительности, среди неё немало полезных видов. Так у колорадской сосны в шишках созревают съедобные орешки, у юкки съедобны плоды, а у опунции съедобны и плоды, и молодые стебли (нопалес).

Кстати, о еде. В один из дней мы зашли позавтракать в Yavapai Dining Hall. Наш сын заказал для детей, помимо бейгелей с яйцом, сыром и сосиской, ещё и по панкейку. Когда бублики были съедены, панкейков все еще не было. Тогда сын попросил вернуть ему деньги за панкейки. Вместо этого ему с извинениями вернули всю сумму. А через некоторое время принесли детям и панкейки, но денег так с них и не взяли. У нас в Америке возможно и такое. Вместо обиды и недовольства осталось чувство благодарности.
Следующая наша остановка на две ночи была запланирована в городке Page, расположенном рядом с Glen Canyon Dam. Наш путь проходил по пустынной и в основном равнинной местности, обрамленной полосатыми холмами сложенными из разноцветных слоёв прессованного песчаника. Иногда казалось, что это были не холмы, а сложенные одна на другую огромные кучи громадных лепешек. Равнина и основания холмов были утыканы травами, которые росли пучками. Картина выглядела несколько странноватой, потому что местность вокруг вроде не была голой, но в то же время в ней было много совершенно пустого пространства.
Я бывал в среднеазиатских пустынях Кара-Кумы и Кызыл-кумы. В этом смысле они очень схожи с тем, что я видел из окна нашей машины. Причина кроется в конкуренции за более плодородные или более благоприятные участки почвы, например, около камней или в ложбинах, где больше воды, а, например, полынь выделяет вещества, подавляющие рост незваных соседей. Есть ещё много и других причин, приводящих к подобному результату.
Устроившись в Пейдже и отдохнув, поехали смотреть на Horseshoe Bend at Glen Canyon National Recreation Area. От парковки туда и обратно надо было идти примерно две мили по пустынной местности, поросшей отдельными пучками травянистых растений.
Вид на излучину в виде подковы реки Колорадо просто потрясающий из-за красоты и масштабов окружающих “гор наоборот” и реки, плавно текущей далеко внизу. Красного цвета байдарка, будто застывшая посреди изумрудно-зеленых вод реки, казалась крошечной мошкой, случайно упавшей в воду.

Сделав множество снимков, я отправился в обратный путь, пока все остальные поднимались со смотровой площадки на камни, для выбора новой точки для съемок.
Я шел неспеша, делал фото попадавшихся на пути трав и определял их с помощью встроенной в мой телефон программы iNaturalist. Так вот только квасцовый щавель (Canaigre Dock) из семейства гречишных обладал там большими листьями, которые иногда использовались в пищу местными индейцами, у остальных листья были меленькими или выглядели как длинные тонкие стрелы. Такие были у юкки узколистной (Narrow leaf Yucca), её тонкие, мечевидные листья использовались для плетения корзин, а корни в качестве мыла, Других мелколистных травок я заснял потому, что они красиво цвели. Мальва (Small-leaf Globemallow) была украшена красноватыми цветками, бледная вечерняя примула - белыми (Pale Evening Primrose), а пустынные ноготки (Desert Marigold) - ярко-желтыми. Все эти три растения используются для ландшафтного озеленения в условиях не требующих большого количества воды.
Мне повезло увидеть их цветущими, потому что на высокогорном плато Колорадо воцарилась весна.

Повторение пройденного

Как и подавляющее большинство наших прежних семейных путешествий по Америке, это тоже началось из аэропорта JFK. Когда-то нас было четверо: я с женой, наш сын и невестка. Теперь нас стало шестеро - появились и подросли двое внуков.
И вот когда мы всей компанией с чемоданами и сумками вывалились из дома, чтобы ехать в аэропорт, я как-то неожиданно для самого себя по новому взглянул на цветущие около подъезда желтые нарциссы.
Мне подумалось, что нарциссы - это цветы глашатаи. Ведь у них посреди венчиков из желтых лепестков находятся такого же цвета рупоры, через которые они криком-кричат: “Весна пришла-а-а!”. Так вот под аккомпанемент этих неслышных, но совершенно явственных радостных криков мы и уехали в аэропорт.
Интересное началось сразу прямо там. Мы отправлялись в путь из восьмого терминала, где встречает и провожает путешественников огромная, многоцветная инсталляция “Большое Яблоко”, созданная известным бразильским художником Ромеро Бритто.

Примерно через пять с половиной часов после вылета из “Города Большого Яблока” мы приземлились в аэропорту столицы Аризоны Финиксе. Там взяли в аренду большую машину Suburban Chevrolet, в которой легко уместились вместе со всем своим имуществом. Сын сел за руль, и мы поехали в центр города.
Мы уже бывали здесь ровно 17 лет назад в апреле 2008 года. Узнавания и воспоминания были лично для меня приятными, но и немного грустными, так как это были не только встречи, но и прощания, ибо вряд ли я когда-нибудь окажусь здесь снова.
Нашей целью был Капитолий - один из самых скромных из множества виденных нами. У всех у нас были паспорта туриста (Passport to Your National Parks), довольно толстые книжицы со специально выделенными страницами для разных регионов США, на которых ставят памятные печати, свидетельствующие о посещении той или иной местной достопримечательности. В нашем с женой паспорте печать о посещении Капитолия штата Аризона отсутствовала, потому что тогда мы были здесь в воскресенье, и Капитолий был закрыт. Сегодня был будний день, и мы зашли внутрь. Печати были нам предоставлены, но выяснилось что в нашем паспорте нет свободного места, чтобы их поставить. Пришлось использовать дополнительный лист.

Сам же аризонский Капитолий, построенный из местного гранита и туфа в 1899-1901 годах, очень скромен, хотя его купол покрыт листами меди, которую здесь добывают. Смотрительница нам сказала, что на его строительство штат тогда смог выделить только 100 тысяч долларов, в то время как, например, в Колорадо на это дело отпустили три миллиона. На площади вокруг Капитолия находится множество красивых памятников и несколько Мемориалов, в том числе в память об участниках Корейской и Вьетнамский войн, а также операции “Буря в пустыне”.

Не задерживаясь долго в Финиксе, мы уехали в близлежащтй городок Седона, где и переночевали.
Уютная и красивая Седона с населением чуть превышающим 11 тысяч человек, расположена на высоте примерно 1300 метров над уровнем моря в красивейшем месте среди красных и оранжевых скал и холмов. Ходить по её улицам одно удовольствие из-за удивительных природных пейзажей и множества самых разнообразных скульптур, памятников и уймы магазинов и галерей, где продаются различные произведения искусства. Не город, а большой музей, где иногда казалось, что туристов здесь больше, чем самих жителей. Особенно мне понравились многочисленные ветровые скульптуры (Wind sculptures), состоящие из разнообразных цветных, укрепленных на вертикальной оси, абстрактных фигур, которые постоянно вращались вокруг неё при малейшем движении воздуха. Для зрителя, рассматривающего такую скульптуру из одной точки, она в каждый момент времени выглядят по-другому. Сколько её ни фотографируй, она всякий раз не походит на самую себя. Полторы сотни таких Wind sculptures разместил на улицах городка художник Lyman Whitaker. Но не только он один.

Они сразу напомнли мне имя Александра Колдера (Alexander Calder) - изобретателя кинетического искусства, выдающегося американского скульптора, который, насколько мне известно, ввел термин “мобили” для скульптур, состоящих из подвешенных элементов, движущихся под давлением ветра. Но его скульптуры выглядят не так как те, что выставлены в Седоне. Там более простые варианты его идеи.
Понравилась мне и двухкомпонентная скульптурная композиция, которая названа “The Power of Belief”. Изображен Кот, смотрящийся в зеркало, и он видит там голову Льва. Каждый может понимать эту композицию по-своему. На мой же взгляд - это аллегория о тщеславии. Некоторые “коты” думают, что они выглядят львами, но не хотят знать о том, что на одном тщеславии далеко не уедешь, ибо как сказал Пьер де Бомарше, глупость и тщеславие вечно идут рука об руку.
С другой стороны “Сила Веры” - веры в самого себя необходима каждому для достижения успеха в жизни.

Проведя два дня в Седоне, мы уехали в город Flagstaff, в котором проживает более семидесяти пяти тысяч человек. Основанный в последней четверти позапрошлого века в горной местности на высоте более двух тысяч метров, город интересен, красив и отдает стариной. По американским меркам, конечно. Его раннее развитие обеспечили лесоматериалы и их перевозки по железнодорожным путям. Рядом с городом находится самый большой на континентальной части США лес желтой сосны, где и велись лесоразработки. В память о тех временах в городе стоит старый паровоз с платформой, нагруженной толстыми сосновыми брёвнами.

Кстати, название города родилось в год его основания в 1876 году, в связи с созданием флагштока из желтой сосны, приуроченного к празднованию Столетнего юбилея Соединенных Штатов.
Сейчас в экономике города большую роль играет индустрия туризма благодрая его близости к Grand Canyon National Park.
Именно туда мы и уехали из Флагстаффа и поселились в Yavapai Lodge, расположенном в Grand Canyon Village. И даже успели полюбоваться видами Большого Каньона в лучах заходящего солнца. Его мы тоже видели раньше, да и почти все наше дальнейшее путешествие было для нас, кроме внуков, повторением пройденного ранее. Однако мы видели Каньон совсем в другом месте, ведь его длина 446 километров, весь не обсмотришь.