Кайф безделья

Закончился наш отпуск, который мы провели на тропическом острове: пальмы, неустанно цветущие экзотические деревья и кустарники, голубое небо, украшенное полупрозрачными, эфемерными белыми облачками, тёплое, ласковое море, поглаживающее бесчисленными бархатными лапками разомлевшее на жарком солнце тело.
Здесь окунаешься в убаюкивающую атмосферу ничего неделания, блаженного расслабления и бездумного созерцания окружающего мира. Удобно устроившись на лежаке в тени грибка, крытого сухими пальмовыми листьями, можно долго смотреть на море, любуясь разными оттенками воды. У берега она зеленовато-бутылочного цвета, чуть дальше становится бледно-голубой, потом светло-синей, а у горизонта четко отделяется от небесной лазури мерцающей полоской насыщенного ультрамарина.

Обычно спокойное море неожиданно может разнервничаться и разволноваться, принеся весточку от разгулявшегося где-то ветра. И тогда волны, украшенные белыми гребешками, с причмоком лижут песчаный берег, настораживая купальщиков, но не отвращая их от походов в соблазнительницу-воду, желанную и опасную, способную укачать до головокружения или убаюкать, приглушив чувство самосохранения, чтобы увлечь своей коварной мягкой податливостью в заманчивую даль, а потом садистски не выпускать на берег выбивающегося из сил любовника с помощью вдруг озверевшего прибоя.
Не желая углубляться в свернувшие вдруг не в ту, не в благостную сторону, мысли, можно отдаться созерцанию проплывающих вереницей по синей воде больших и красивых прогулочных катамаранов с мачтой посередине, но по большей части без поднятого паруса, так как все они моторизованы.
Вот так недвижно наблюдая за ними, можно незаметно для себя погрузиться в блаженную нирвану, а потом через неопределенное время вынырнув из неё, с недоумением заметить, что плывут они все только в одну сторону - с запада на восток и никогда обратно. В мозгу начинает шевелиться ленивая мысль: «А как же всё-таки они попадают в исходную точку?” Додумывать до конца это наблюдение не хочется, да и отвлекают разные пины колады, Маргариты и прочие блади мэри.
Отдыхающие смотрят с лежаков на маленьких человечков, сгрудившихся на палубах разноцветных судов, а те смотрят на ленивых загорающих, не желающих лишний раз пошевелиться, разве что подставить солнцу другой бок.

Если не лечь, а сесть - обзор заметно увеличивается и можно, от неча делать, понаблюдать за двумя молодыми ребятами с белых робах. Один из них прикатил на пляж тачку с большим чёрным пластмассовым коробом, а другой принёс на плече стопку длинных досок. Они остановились чуть выше уреза воды точно напротив окончания деревянных мостков, проложенных по песку для удобства отдыхающих, чтобы они могли без особых усилий выбираться с берега на выложенные плиткой дорожки курорта, не утопая по щиколотку в зыбком песке. Деревянные мостки обрывались в этом месте высокой и неудобной ступенькой. Скинув тяжелую ношу с плеча, парень уложил доски в линию почти от воды до мостков, создав таким образом нечто вроде рельсового пути для тачки, а другой, не теряя ни минуты даром, принялся энергично насыпать лопатой песок в короб. «Путеец» тем временем вернулся к тачке и покатил её по доскам к краю мостков, где песок и вывалил. Сделав десятка полтора ходок, он создал плавный переход с мостков на пляж. Затем доски снова оказались у него на плече, и ребята укатили со своей тачкой в неизвестном направлении.
Но теперь вместо высокой ступеньки, с которой приходилось чуть не спрыгивать на песок, у края приливной волны появилась довольно глубокая яма откуда добывался необходимый стройматериал. Но нашими бьютификаторами этот факт в расчет не брался.

Теперь можно было плавно перейти с мостков на песочек, но при этом следовало внимательно смотреть под ноги, чтобы не свалиться в яму. Вероятно, само собой разумелось, что при хорошем прибое вода её быстро разровняет, хотя спуск станет более крутым. Оно и к лучшему: курортники не будут долго переминаться с ноги на ногу перед тем как плюхнуться в воду, так что процесс попадания в морские объятья пойдёт значительно скорее.
Территория курорта неплохо ухожена, на зелёных травяных полянах купами растут высокие пальмы, много разнообразных цветущих деревьев и кустов. Красиво в общем.
В пруду у буфета плавают утки, бродят розовые фламинго, снуют во множестве вдоль берега камышницы. Эти размером с голубя буровато-чёрные зеленоногие курочки, украшенные красным кожистым пятном на лбу, как бы продолжающим красный же клюв, похоже присвоили себе чужие лапки с непомерно длинными пальцами, украв их у каких-то более крупных птиц. Петушки камышниц часто дерутся между собой. Но за схваткой долго не понаблюдаешь. Побеждённый обычно пускается наутёк, и победитель о нём тут же забывает. Не обращая на битвы никакого внимания, тут же плавают курочки-камышницы с выводками цыплят.

А рядом растут высокие колбасные деревья (кигелия по-научному) с будто подвешенными на веревках толстыми батонами вареной колбасы. На старых, ещё дореволюционных, фотографиях мясных магазинов я видел нечто подобное в виде свисающих с потолка разнообразных колбас и копченостей. Здешние же увесистые, иногда полуметровой длины, колбасины несъедобны, и более того, даже ядовиты. Но человек упорен в своём желании съесть что-нибудь эдакое и пощекотать себе нервы. Едят же, рискуя жизнью, ядовитейшую рыбу фугу. Это почти как играть в русскую рулетку. Стоит повару ошибиться во время приготовления рыбы, и печальный конец предрешен. Так и тут, хотя и не совсем. Сушеные и жареные плоды колбасного дерева используют в пищу у него на родине в Африке. В худшем случае дело здесь обычно ограничивается сильным поносом.

Зато тёмно-красные цветы у кигелии выглядят очень привлекательно. Каждый из них размером с небольшой женский кулак. Раскрываются они обычно с наступлением темноты, а с рассветом опадают, так что полюбоваться ими удается не всегда. Хотя утром на земле под деревьями всегда можно найти хорошо сохранившиеся экземпляры. Опыляются они птицами-нектарницами и летучими мышами.
Однако, вернёмся из Африки в наши палестины. Когда дует порывистый ветер, стоять, да и проходить, под кигелией, увешанной созревающими плодами, становится страшновато. Если висящий на приличной высоте «батон» оторвётся и упадёт на голову, то мало не покажется.
Гораздо безопасней дивиться на растущие по соседству панданусы с их невероятными переплетениями ходульных корней, создающими впечатление, что эти похожие на пальмы деревья с длиннющими лентовидными листьями стоят на подставках, как гигантские оркестровые пюпитры на треногах. Не хватает только дирижёра, чтобы по взмаху его палочки они прошелестели своими листьями-струнами песню о веселом ветре, который обшарил все моря и горы, и все на свете песенки слыхал.

Периодически оживляясь к завтраку, обеду и ужину, можно дотянуть до времени, когда курорт окутывает темная, тропическая ночь. Безлунное небо распахивает перед каждым свои бездонные, усыпанные бесчисленными звёздами глубины. А если рядом тихо журчит вода, ниспадая из чаши в чашу небольшого фонтанчика, то созерцание звёзд под такой аккомпанемент задевает в душе неожиданные струны, и они начинают звучать горней музыкой. И хочется думать о чем-то хорошем, высоком и благородном, чтобы вернувшись домой, где ещё царит лёгкий морозец, незамедлительно приступить к свершению великих дел. Чтобы согреться.