Руинисты

Пятница, Ноябрь 2, 2018

Когда мне хочется отвлечься от повседневной рутины, я сажусь в машину и еду в Бруклинский Gerritsen Neighborhood, уютно пристроившийся вдоль берега Shell Bank Creek с одной стороны и Marine Park с другой. Благо, ехать туда мне совсем недолго.

Практически все улицы там, хоть идущие параллельно главной магистрали района Gerritsen Avenue, хоть перпендикулярно к ней, упираются или в Shell Bank Creek или в его западное ответвление - Plumb Beach Channel. В основном это очень небогатый район, небольшие дома жмутся другу к другу, на узких улочках в некоторых местах трудно разминуться двум машинам. Но зато почти у всех жителей этого района, чьи дома стоят на берегу, есть свой причал и хоть небольшой катерок или моторная лодка. У воды ведь люди живут!

Так вот, доезжаю я до какого-нибудь уличного тупика, отгороженного от воды невысокой защитной бетонной стенкой, и выхожу из машины. Теперь можно подойти близко к берегу, посмотреть на старые деревянные причалы, лежащие на почерневших от времени сваях, глянуть на лодки и катера, или свернуть в первый же узкий переулок и… оказаться в совершенно ином мире. Для этого даже не нужно слишком напрягать фантазию, так отличается здешний мирок от спальных кварталов Бруклина, застроенных скучными трамповскими многоэтажками. Я иногда ощущаю себя в Gerritsen Neighborhood так, будто укатил от дома за тридевять земель. А раз так, то всё увиденное надо запечатлеть с помощью телефона или фотокамеры, как это делают все туристы, путешествующие по разным странам, городам и весям. По этой причине у меня накопилось очень много снимков с видами старых причалов с пришвартованными лодками и катерами, а также домов, глядящихся в воду. Не Венеция, конечно, но что-то своеобразное, скромное, мирное, уютное, несуетливое.

Встречались и разные казусы. Например, в этом районе, впрочем как и в большинстве других, на многих домах или флагштоках около них вывешаны американские флаги. А на одном флагштоке прямоугольное полотнище оказалось почему-то прикрепленным к древку не короткой стороной, а длинной, отчего полосы на флаге идут не горизонтально, а вертикально, и синий прямоугольник со звездами оказался в нижнем правом углу. Наверное хозяин этого флага думал о рыбалке или о чем-то еще более интересном, когда его прикреплял.

А еще мне понравилась одна очень скромная, но забавная композиция около небольшого и неприметного дома, хозяева которого украсили его к Хэллоуину.

Украшение дома в Хэллоуину
Однако с некоторых пор мой интерес, как фотографа, сместился с водных или околоводных пейзажей на другие объекты. И это случилось, когда я наткнулся на старый, заброшенный дом, будто замерший в тяжелом раздумье на берегу почти у самой воды. Он был полон тайны, запустения и одиночества, и явно хотел утопиться. Дом казался мне символом ушедшей жизни, памятником самому себе, неким материальным знаком исчезнувшего прошлого времени, случайно зацепившегося за время настоящее.

Не скажу, что и раньше меня не интересовали подобные сооружения, напротив, они привлекали моё внимание с давних времен, просто я не занимался их поиском целенаправленно. Но наткнувшись на нечто подобное, я никогда не упускал случая, при возможности, запечатлеть увиденное на снимке.

В этот раз вид сдавшегося на милость разрушительному времени, никому ненужного и всеми покинутого горемыки, заставил меня замедлить шаг, а потом и просто остановиться. Он навел меня на мысли о бренности нашей жизни, извлек из подсознания давнишние, полустершиеся образы, заставил вспомнить нечто древнее и вроде бы напрочь забытое, что-то из далекой, канувшей в Лету, жизни. В общем всё как-то переменилось, перевернулось в сознании. Может прожитые годы тому причиной.

Я вспомнил своё далекое послевоенное детство, которое прошло в большом сибирском городе во дворе старого купеческого дома, превращенного после революции в многоквартирное общежитие. Во дворе была старая конюшня с просевшей крышей и примыкавший к ней высокий брандмауэр - кирпичная стена, отделявшая наш двор от соседского. Стена была щербатой, кирпичи в ней крошились от времени и выпадали по частям. Это был глухой и запущенный угол нашего двора и самое его таинственное и привлекательное место, где можно было отыскать полузасыпанные землей и кирпичной крошкой какие-то проржавевшие железяки, ободья от бочек и прогоревшие конфорки от кухонных плит.

И именно в то время у меня появился пленочный фотоаппарат “Любитель”, подаренный мне отцом. Я очень увлекся фотографией и сделал немало снимков нашего двора. Причем мне нравилось делать это забравшись на крышу нашего дома. Один такой снимок я хочу показать в качестве оправдания своего пристрастия к заброшенным и полуразрушенным объектам. Прошу учесть тот факт, что снимок, на котором запечатлены моя сестра и ее подружка, стоящие на крыше дома, сделан и отпечатан тринадцатилетним мальчишкой. Качество снимка соответствующее. Но он обладает одним неоспоримым, с моей точки зрения, достоинством: с крыши хорошо видна часть нашего двора с конюшней. Хотя в момент фотографирования, я вовсе об этом не думал. А получилось, что задний план на фото - это самое интересное, что на нем есть, потому что ни дома, ни конюшни, ни двора уже очень давно нет. На их месте стоит девятиэтажная махина.

 Вид двора моего детства, начало 50-х годов
Другим фактором, укрепившим мой интерес к фотографированию разнообразных заброшенных объектов и руин, послужила выставка в расположенной в манхэттенском СоХо “OK Harris Gallery”, куда я впервые попал лет пятнадцать назад. Потом я посещал эту полюбившуюся мне галерею много раз и много лет подряд. Помимо картин там экспонировались художественные фотографии. Нужно сказать, что эта галерея была в авангарде тех, кто предоставлял свои залы для работ фотореалистов. Так вот там выставлялось очень много снимков самых разных заброшенных объектов, начиная от пустых заводских корпусов и кончая полуразрушенными частными домами, старыми заборами и складскими помещениями. Движение фотореалистов много внимания уделяло именно этой тематике, и мне их работы очень нравились. К сожалению, галерея закрылась в 2014 году.

С некоторыми из профессионалов-фотографов я там познакомился, у меня есть их автографы на открытках с их работами. Вот, например, открытка с фотоснимком, сделанным Андерсом Гольдфарбом. Так что я далеко не одинок в своем увлечении.

Открытка с автогафом фотодокументалиста Андерса Гольфарба
Стоит сказать, что интерес к подобным объектам возник задолго до того, как люди придумали фотографию. Всё началось с тех пор, как археология из дилетантского увлечения некоторых любителей старины, стала превращаться в настоящую науку. Громадным толчком для её развития послужило открытие в первой половине XVIII века Геркуланума и Помпеи. Выдающиеся памятники архитектуры и искусства античного мира стали привлекать общественное внимание. Мимо новых веяний, витающих в воздухе, не могли пройти и художники. Появилась мода на изображение древних руин, которая в конце концов привела к появлению целого “руинистического” направления в изобразительном искусстве. Если до этого времени изображение античных руин служило декором для основного содержания картины, то теперь они стали основным элементом сюжета. Дань этому направлению в искусстве отдали многие выдающиеся художники того времени, среди которых можно назвать имена великих мастеров своего дела, таких как Николас Питерс Берхем, живший в XVII веке, Джовании Паоло Паннини, Джованни Батиста Пиранези, Юбер Робер и многие другие. Иногда они изображали на своих полотнах подлинные развалины, иногда кое-что придумывали и добавляли для придания большей романтичности своим работам, но не отклонялись в своих фантазиях слишком далеко в сторону от избранного сюжета.

Люди издревле тянулись ко всему неизведанному, загадочному и таинственному. А где можно обнаружить всё это, если не в, фигурально выражаясь, заросших мхом забвения объектах, где когда-то мирно текла, или напротив, бурно кипела жизнь, но от которых теперь остались лишь одни руины? Полотна с изображением романтических руин пользовались большой популярностью в XVII-XIX веках, да и сейчас они неплохо смотрятся.

Художники-руинисты создали огромное количество картин, и если кто-то захочет посмотреть их творения, то это легко сделать, набрав в браузере компьютера, например, “картины художников-руинистов”. Будет выдана масса сайтов, где собраны их работы.

А теперь самое время вернуться к необитаемому дому в Gerritsen Neighborhood. Он стоит в самом начале Gain Court. Этот серого цвета, низенький, односемейный дом был построен в 1940 году на участке земли в 0.35 акра. Его задний фасад обращен к узкой полоске земли, отделенной от подступающей воды гнилыми сваями и досками. В одном месте сваи и доски отсутствуют и земля там провалилась в образовавшуюся дыру.

Вода подбирается к дому
Сбоку от дома расположен небольшой участок, заросший дикой травой, над которой возвышаются три засохших дерева с раскоряченными, черными ветвями. Участок огорожен сеткой, с зацепившимися за нее вьюнками с лиловыми граммофончиками и диким виноградом. Вероятно, дом был покинут после урагана Сэнди.

Дом на Gain Court
Я подошел к его входной двери покрашенной белой, ныне облупившейся краской, на которой было грубо процарапано: “Please stay out. Building is not occupied”, а сверху номер телефона. На двери висел цифровой замок. Я постоял около дома, глянул на прощание на его унылые, серые стены и ушел.

Дверь необитаемого дома
Завернул на соседнюю Noel Avenue и почти сразу же наткнулся на еще один заброшенный дом. Но он выглядел совершенно иначе по сравненияию с тем, от которого я только что отошел. Если тот был низеньким, непрезентабельным и приземистым, будто старался не попадаться на глаза, скрыться и спрятаться, то этот выглядел выставленным напоказ великаном, да еще возведенным на высоком каменном фундаменте. Это был солидный, двухэтажный, наверняка когда-то богатый особняк, привыкший выделяться на фоне своих более скромных соседей. Однако, вероятно, несколько лет назад, он был покинут. После этого весь особняк был закутан в синтетическую мешковину, испещренную многочисленными надписями компании Lowe’s, поставляющей различные матриалы для ремонта домов. Теперь же мешковина свисала со стен косматыми драными лохмотьями, из-под которых беззвучно кричали большими, черными, раззявленными, беззубыми ртами дверные и оконные проёмы. И это превращало дом из бывшего горделивого красавца в неопрятного, нечесаного, больного бомжа, если применимо такое сравнение к сооружению, предназначенному для жилья.
У некрашеного, серого деревянного забора, отделяющего дом от улицы стоял облупленный пикап Шевроле 1992 года.

Дверь необитаемого дома
Единственным свидетельством былого расцвета и подлинным украшением приусадебного участка служил великолепный, старый, и могучий кедр. Кто и когда посадил этого обитателя густых лесов и тайги в бруклинскую землю, является для меня загадкой. Однако, без сомнения, это было сделано очень давно.

Вид со двора
Совершенно случайно я обнаружил большую, размером с кулак, шишку этого реликта, вколоченную в алюминиевую трубу у забора. Видимо дятел шелушил ее. Да не заметил один орешек, который сохранился между оттопыренных толстых чешуек.

Было ясно, что кедр переживет и разрушающийся особняк и его соседей, если люди его не загубят.

Думаю, не стоит лишний раз говорить, что всё увиденное я сфотографировал. Вероятно, у меня есть некоторые основания отнести и себя к руинистам. Звучит не очень презентабельно, но что тут поделаешь. Одно лишь хочу подчеркнуть: картины художников-руинистов, точно так же, как и работы их последователей фотодокументалистов и фотореалистов, по моему глубокому убеждению, всегда дают пищу для раздумий и размышлений.

Оставить комментарий

O.o teeth mrgreen neutral -) roll twisted evil crycry cry oops razz mad lol cool -? shock eek sad smile grin