Визитная карточка книги

Однажды роясь в книгах на большой распродаже, я наткнулся на толстый том с английским текстом, название которого не имеет никакого значения для дальнейшего повествования. На внутренней стороне обложки этого сочинения я увидел наклеенный экслибрис и купил книгу. С того дня прошло много времени, и у меня теперь есть очень скромная коллекция этих книжных знаков.

Вошедшее в наш обиход слово экслибрис взято из латинского языка, где выражение “Ex libris” означает “Из книг”. Фактически это ярлык, на котором после двух указанных слов или фразы, соответствующей им по смыслу, на русском, английском или любом другом языке в зависимости от вкусов и предпочтений хозяина книги, указывается имя её владельца, хотя именно латинское выражение “ex libris”, как наиболее интернациональное, преобладает на книжных знаках всех стран. Но это в самом простом случае. Примером такого экслибриса может служить почти квадратный листок ламинированной бумаги размерами 50 на 57 мм, принадлежащий Донне Уорнер (Donna P.Warner).

Чаще же всего на экслибрисе присутствует какое-либо изображение, характеризующее профессиональные, художественные, научные или иные интересы и увлечения его обладателя. В таком виде этот книговладельческий знак становится миниатюрным произведением графического или орнаментально-шрифтового искусства. В двадцатом веке экслибрис превратился в самостоятельный и своеобразный жанр печатной графики. Они создаются различными техниками гравюры путем вырезания клише на меди, дереве или линолеуме, а также могут выполняться цинкографским или литографским способами.

Первые книжные знаки такого рода появились в Германии более пятисот лет назад. Примечательно, что многие самые известные художники и граверы отдали дань этому разделу изобразительного искусства. В их числе такие знаменитости, как Альбрехт Дюрер, Ганс Гольбейн Младший, Франсиско Гойя и многие другие. В их руках экслибрис превращался в маленькую графическую новеллу.

В более поздние времена, включая и наши дни, художник, работая над экслибрисом, старался и старается выявить внутреннюю, глубинную связь хозяина библиотеки со своими книгами, показать духовный мир собирателя, связать его любовь к книгам с его профессиональными устремлениями, научными интересами или художественными наклонностями.

В создание экслибрисов внесли свой немалый вклад русские и советские художники и графики И. Я. Билибин, М. А. Врубель, В. М. Васнецов, М. В. Добужинский, Б. М. Кустодиев, Е. Е. Лансере, А. П. Остроумова-Лебедева, И. Ф. Рерберг, К. А. Сомов, В. А. Фаворский и многие другие.

К эслибрисам относят, помимо прочего, надписи переписчиков книг и пометки переплетчиков (естественно, такие инкунабулы очень редки, стары и дороги), а также книгопродавческие знаки и печати.

После такого краткого вступления, пришла пора спуститься с небес на землю. Вряд ли мой читатель сможет найти древнюю рукописную книгу с пометками переписчика или ее первого владельца, или экслибрис, созданный кем-то из великих, да и просто известных художников. У меня ничего подобного тоже нет. Но, повторюсь, любой книжный знак, созданный художником или человеком, наделенным творческим талантом и мастерством, является самостоятельным миниатюрным произведением искусства. Естественно, это относится не ко всем экслибрисам, ибо среди них есть очень простые, примитивно-текстовые ярлыки, сделанные типографским способом. Пример такого книжного знака показан ранее. Те же, что созданы по индивидуальному заказу, встречаются далеко не каждый день.

Хорошим образчиком такого рода владельческого знака может служить, по моему мнению, очень симпатичный, прямоугольный, миниатюрный (40 на 74 мм), сделанный в коричневых тонах, экслибрис Гвендолин Пичер (Gwendolyn Peacher). Найти подобную вещь достаточно трудно. Сужу по своему опыту, хотя и понимаю, что он не является показательным, так как поиском книжных знаков я никогда специально не занимался.

С другой стороны могу заметить, что подобные экслибрисы легко можно купить на eBay, но они довольно дороги. Там же любой желающий может приобрести разные упаковки готовых экслибрисов. В каждой из них содержится по пятьдесят книжных знаков с одним и тем же рисунком и специальной строкой, куда можно от руки вписать собственное имя. Дешево и сердито. Существует даже Antioch Bookplate Company, которая специализируется на изготовлении подобных вещей. Примером такого экслибриса является бумажный листок (73 на 100 мм) с цветочным орнаментом. На мой взгляд подобные книжные знаки безлики и малоинтересны.

Более того, в некоторых изданиях, например, серии дайджестов начала 60-х годов, экслибрис печатался прямо в типографии на левом форзаце книги, то есть тираж продавался вместе с готовым книжным знаком. Оставалось только вписать туда свое имя. Подобная практика впечатывания готовых экслибрисов существует и сейчас. По-моему это еще хуже, чем пачка бумажных листков. Американская всеобщая стандартизация.

Наконец, еще пара слов о настоящих бумажных экслибрисах не для личных, а для государственных и общественных библиотек. Чаще всего они использовались в относительно небольших библиотеках, существующих при различных учебных заведениях или каких-нибудь благотворительных организациях и обществах.

Обладателем одного из таких экслибрисов я стал совершенно случайно. Всё опять началось с приобретения книги. Называлась она “Оккультныя науки. Энциклопедическiй словарь. Хрестоматiя. Для очень маленьких дѢточек”. Этот сборник был опубликован в старой орфографии с ерами, ятями и фитами в Петрограде в 1917 году журналом “Новый Сатириконъ”. Его авторами были знаменитые писатели-юмористы того времени Аркадий Аверченко, Вл.Азов (Владимир Ашкинази), Аркадий Бухов, Исидор Гуревич и О.Л.Д’Ор (Иосиф Оршер).

В этот раз я покупал именно книгу, в отличие от истории, с которой я начал этот очерк. Экслибрис на ней я вообще тогда не заметил, так как меня интересовало ее содержание. Однако я сильно сомневался - покупать её или нет. Дело в том, что эта столетняя книга к тому времени, когда попала мне в руки, уже “умерла”, так как была напечатана на кислотной бумаге.

Дело в том, что с середины XIX-го века и практически до наших дней почти вся производящаяся бумага содержит кислые продукты, остающиеся в ней после варки и отбелки целлюлозы и последующей ее обработки глинозёмом (сернокислым алюминием). Между тем, кислота в бумаге является миной замедленного действия, приводящей к тому, что через сто, максимум сто пятьдесят лет, в зависимости от условий хранения и некоторых других обстоятельств, такая бумага желтеет, буреет, становится очень хрупкой и ломкой, а затем просто рассыпается на мелкие кусочки.
Стоит отметить, что бумага, изготовленная до середины XIX-го века по старинным технологиям была бескислотной, и поэтому оказалась способной сохранять свое качество на протяжении нескольких веков.

Мой кислотный экземпляр книги явно не хранился в тепличных условиях, а побывал в разных переплетах (извините за невольный каламбур), пока из революционного Петрограда не попал в Нью-Йорк. И это сильно сказалось на его сохранности.

Книгу я все же купил и прочитал ее от корки до корки, чем причинил ей непоправимый вред. Хотя я переворачивал ее бурые страницы максимально аккуратно и бережно, многие из них потрескались или совсем отломались от корешка, а о потерянных уголках я и не говорю.

Тем не менее, я не жалею о своей покупке. Во-первых, я получил удовольствие от чтения книги, в которой авторы остроумно высмеивают оккультные науки и прочую хиромантию, а во-вторых я обнаружил на внутренней стороне обложки библиотечный экслибрис, который вообще, как я уже писал, сразу и не заметил.

Не могу удержаться, чтобы не привести парочку цитат из этой книги. В главе “Хиромантия”, написанной Аркадием Буховым, есть забавный эпизод, где автор сообщает о человеке, погибшем под колесами автомобиля. Местный репортер написал в газету об этом событии, а под портретом погибшего был напечатан такой текст: “Раздавлен шиной “Пятиугольник”. Незаменима при быстрой езде. Требуйте всюду!”

А в той части “Энциклопедического словаря”, которую написал Аркадий Аверченко, есть такое высказывание: “Валаамова ослица - прославилась тем, что заговорила. Ослы, говорящие в наше время, уже удивления не вызывают”. По-моему, этот афоризм нисколько не устарел и в наши дни.

Однако, вернемся к экслибрисам. Самым ценным в этой книге, которая без сомнения скоро рассыпется в прах, является хорошо сохранившийся, напечатанный, по всей видимости, на бескислотной бумаге, экслибрис библиотеки. На нем изображена круглая печать Нью-Йоркского общества помощи травмированным и искалеченным. А ниже идет латинское выражение Ex Dono, означающее “В дар”. Возможно эта книга была подарена этому обществу, а библиотека находилась при нем. К сожалению, все мои попытки найти хоть какую-нибудь информацию об Alker Memorial Library не увенчались успехом.

Вообще про экслибрисы, которых иногда называют визитными карточками книг, можно написать много еще чего интересного, например, что они подразделяются на гербовые, вензельные и сюжетные, и каждый этот их вид имеет свою историю и особенности. Однако, об этом можно будет рассказать при удобном случае когда-нибудь в другой раз, так как мне пора закругляться.

В заключение хочу сказать, что помимо бумажных, существуют и штемпельные экслибрисы. Фактически это печать, изготовленная с той или иной степенью декоративности. Обычно она ставится на внутреннюю сторону верхней крышки переплета, то есть на то же место, куда приклеивается и бумажный книжный знак.

У меня есть несколько таких оттисков, принадлежавших моему деду и отцу. Все они стоят на нотных альбомах и тетрадях. Два старинных красивых штемпельных экслибриса еще дореволюционных времен сохранились на нотной тетради с сочинением Михаила Эрденко для скрипки и фортепиано. На одном из них изображен ангел, несущий на плече табличку с именем моего дедушки: “Аронъ Михайловичъ (Хаимович) Рубин”, а на другом его имя помещено в красивую виньетку: “А.Х.Рубинъ. гъ. Красноярскъ”. Эти ноты дедушка купил для своего сына, когда тот учился в музыкальном техникуме.

Штемпельный овальный экслибрис моего отца гораздо проще, так как создан был уже в совсем другие времена. Интересен он тем, что вместо обычного “из книг”, или “книги” такого-то, там написано “Ноты Л.А.Рубина”. Этот владельческий знак стоит на нотах с ноктюрном Присовского “Въ сумеркахъ”. К слову, в нижнем углу этой нотной тетради стоит печать продавца, извещающая не о скидке, а как раз наоборот о повышении цены “Прибавляется 10%”.

Сам штемпель экслибриса отца я обнаружил в ящике книжного стола, когда мне было лет пять. В это время шла война, и отец был на фронте. Толком читать я тогда не умел, хотя все буквы знал. Разобрать, что там написано я не смог, к тому же буквы на резинке были вырезаны в зеркальном изображении. Я не имел ни малейшего представления, что это такое, но эта странная штуковина с деревянной ручкой мне понравилась, и я вынес ее во двор, где выменял на нее у своего ровесника и дружка какой-то значок. От этого штемпеля сохранилось лишь несколько оттисков на нотных тетрадях. А дедушкины штемпеля пропали еще раньше. Но осталась память.

В общем изучение бумажных и штемпельных экслибрисов очень увлекательное, по моему мнению, занятие, которое может дать массу интересных сведений об их владельцах и времени, в котором они жили.