Неизвестный

Совсем недавно, гуляя про просторам Фейсбука, я наткнулся на статью, в которой перечислялись 25 городов в США, где лучше всего могли бы устроиться пенсионеры. Давалась очень краткая информация о каждом из городов, и прилагался соответствующий фотоснимок.

Я стал просматривать список из чистого любопытства. Будучи уже достаточно давно на пенсии, я стал мысленно примериваться к каждому из перечисленных мест, но ни в одно из них, несмотря на чудесный климат, недорогое жилье и хороших соседей, мне не захотелось переезжать из Нью-Йорка. Там свой, неспешный, размеренный и однообразный уклад жизни. Я не говорю, что он нехорош, но надо родиться и вырасти в таком месте, чтобы потом хотеть в него вернуться. Я же всю свою жизнь прожил в больших городах, где условия существования сильно отличаются от жизни в небольших поселках и городках. Я бы не смог там жить, умер бы от скуки через пару недель, максимум через месяц. Мне нужны суетня и толкотня, которые иногда раздражают, но уже въелись в мою плоть и кровь, и стали его составной частью. Я хочу иметь возможность в любое время посетить музей или выставку, сходить на концерт или просто пройтись по оживленной городской улице. Я стал тем самым человком из анекдота, которому стало плохо на природе в сельской местности. И он пришел в себя только после того, как его поднесли к выхолопной трубе работающего автомобиля. Это, конечно, шутка. Я очень люблю природу, но наиболее остро и ярко ее прелесть можно почувствовать только тогда, когда попадаешь туда время от времени. Тот, кто живет среди лесов и полей, перестает замечать их красоту, ибо для него это повседневность и обыденность, а не праздник встречи со степным простором или горной речкой в лесистом ущелье.

Вот так размышляя и возвращаясь к уже просмотренному, я зацепился взглядом за снимок, сопровождавший описание американской Венеции, расположенной на западном побережье Флориды, на котором был изображен мужчина пенсионного возраста. Он сидел в легком шезлонге на песчаном пляже, повернувшись лицом к морю. На нем была соломенная шляпа, темные очки, темносиняя рубашка, легкие серые брюки, белые носки и такие же кроссовки. На довольно пустынном пляже сидели, гуляли и стояли еще несколько человек. Главный персонаж этой фотогафии сидел в расслабленной позе, закинув ногу на ногу и смотрел на море. Похоже, он ни о чем не думал. Просто отдыхал, наслаждаясь солнышком.

Этот снимок напомнил мне совсем иную, но подобную, правда, черно-белую, а не цветную фотографию, сделанную на другом конце света. Она попала мне в руки достаточно давно и совершенно случайно. На снимке был запечатлен неизвестный мне мужчина средних лет. Фото было сделано в 1961 году на Рижском взморье, то есть более полувека назад. На снимке нет никаких подписей, кроме шаблона на его лицевой стороне, из которого я и узнал где и когда он был сделан. Время года тоже не известно. Это могли быть весна, лето или осень, но не зима.

Мне эта фотография представляется своеобразным документом, характеризующим представление людей той, ушедшей в историю, эпохи о правильном, простом советском человеке на отдыхе. Вот он сидит на раскладном стуле в престижном курортном месте бывшего Советского Союза - Рижском взморье. День солнечный, судя по теням, но вероятнее всего прохладный. Не бархатный сезон. Вокруг – ни души. Он явился на песчаный берег моря в полном параде: при галстуке, в клетчатой рубахе, трикотажной куртке и брюках с широкими обшлагами. На ногах у него соответствующие остальной одежде туфли, надетые на полосатые носки из объемной пряжи.

Зачем же наш курортник вышел к морю? Оказалось, не для того, чтобы прогуляться, подышать соленым морским воздухом, полюбоваться красивыми видами, а тем более искупаться. Нет, он вышел к морю, чтобы уютно устроившись в кресле повысить свой идейно-политический уровень. Для этого он захватил с собой газету. Наверное “Правду” или на худой конец “Известия”. К морю он повернулся спиной. Похоже, оно ему не понравилось. Газета важнее. Внимательно приглядевшись к фотографии, я обнаружил, что наш герой держит газету вверх ногами, судя по напечатанному в ней снимку молодого человека, стоящего на голове. Вначале я подумал, что газета просто сложена вдвое и верхняя ее часть завернута вниз, то есть наш незнакомец читает подвал. Однако в таком случае чистый обрез газеты находился бы внизу, а не вверху, как на фотографии. Хотя если представить, что он завернул наружу нижний край газеты, то получится, что держит ее он правильно. Но в любом случае наш любитель периодики демонстрирует нам газетную страницу, перевернутую вверх ногами.
Мне этот факт представляется чрезвычайно показательным и даже символическим. Вся жизнь в СССР была поставлена с ног на голову. Именно так и жили советские люди, прекрасно понимавшие насколько слова и дела “родной и любимой коммунистической партии” расходятся друг с другом. Однако делали вид, что верят в скорое пришествие светлого будущего.

И еще по поводу перевернутой газеты. Мне вспомнился старый анекдот на эту тему. Один неграмотный мужик, чтобы показать окружающим что он умеет читать, взял газету и стал ее внимательно рассматривать, держа ее при этом вверх ногами. Подходит другой такой же и спрашивает: “А почему паровоз на этом снимке вверх колесами”? “Опять крушение”, - с тяжелым вздохом отвечает “грамотей”.

Но к нашему отдыхающему это не относится. Он, конечно, умеет читать. Просто ему наплевать на то, что в газете написано. Держа ее в руках, он смотрит не на текст, а в объектив фотоаппарата. То есть он ее не читает, а только делает вид, позирует. При этом он наверняка убежден, что сидя в шезлонге спиной к морю, но с “Правдой” в руках, выглядит солидно и добропорядочно. Вернувшись домой, он покажет эту фотографию на работе, и в следующий раз в характеристике, заверенной в парткоме и профсоюзе, ему напишут, что он политически грамотен и морально устойчив. Глядишь, на следующий год опять дадут путевку, если не на Рижское взморье, то еще куда-нибудь.

Я вовсе не хочу хоть в чем-то упрекнуть или тем более обидеть этого совершенно неизвестного мне человека. К началу шестидесятых годов такие люди в стране нашего исхода были в подавляющем большинстве. Такими их воспитала советская власть. И он был их типичным представителем. Ведь далеко не все были шестидесятниками и диссидентами.

А еще мне подумалось о происхождении этого снимка. Почти наверняка он был сделан каким-нибудь бродячим фотографом, ходившим взад-вперед по морскому берегу со своим легким раскладным стулом из алюминиевых трубок в одной руке, газетой в другой и болтающимся фотоаппаратом на шее. Этот “мастер” художественной фотографии снимал всех желающих. Несомненно он сам придумал мизансцену для своего снимка. Я нисколько не сомневаюсь в том, что подобных фотографий существует достаточно много, и отличаются они друг от друга только тем, что сидящие на этом походном стуле люди с газетой в руках, обладают разными лицами.